В славянской мифологии часто можно встретить необычайно красивых птиц с очаровательным женским обличьем. До наших дней дошли сведения о трех девах. Зовут их Алконост, Сирин и Гамаюн. Обворожительные создания из Солнечного Сада являются героинями многих сказаний, пришедших к нам от древних славян. Две из них в народе ассоциировались со светом и добром, а Сирин являлась символом тоски и печали. Ее явление человеку служило предупреждением о скором отходе в мир иной. Сирин и Алконост очень часто можно увидеть изображенными вместе. Уравновешивалось отрицательное воздействие на людей одной из птице-дев.
Светлая дева
Алконост - это птица необычайной красоты, приносящая счастье. Она являлась символом света и радости. Покровителем этого восхитительного существа является бог солнца Хорс.
Внешне Алконост выглядит, словно птица с очаровательным обликом девушки и человеческими руками. Ее голову украшает красивая тиара, символизируя высокое происхождение и сокровенные знания. Ее часто изображают с райским цветком в руке или с развернутым пергаментом, в котором говорится о воздаянии в раю за благочестивую земную жизнь. Алконост выделяется красочным оперением в светлых тонах, характеризующее ее как добрую, светлую и жизнерадостную.
Живет она в Ирее - славянском рае. И только один раз в год она отправляется на землю к людям, чтобы отложить яйца и вывести потомство. Если в это время человек подходит слишком близко к месту ее гнездования, то птице-дева может погрузить его в беспамятство с помощью своих песен. Она защищает себя и свое потомство. Голос ее волшебный и чарующий. Услышав его, человек забывает обо всем на свете.
Чувства, которые вызывает божественное пение птицы Алконост сравнивают с любовью. Это пение, несмотря на то что человек, услышав его забывает обо всем на свете, не таит в себе никакой опасности. По сути своей, оно безобидно для человека и только временно погружает его в состояние забвения.
Древние славяне верили, что пение Алконосты может останавливать битвы и примирять враждующих, наполняя сердца людей счастьем и добром. Она делала людей мудрее, помогала им разрешать сложные ситуации и избегать ошибочных действий. Светлая дева предвещает удачу и счастье, а еще ее считают птицей Зари, повелевающей ветрами и устанавливающей погоду.
С точки зрения исследователей, птица Алконост пришла в славянскую мифологию от древних греков. Ее прототипом служит дева Алкиона. Она была женой правителя Кеика и дочерью бога ветров Эола. Ее супруг вышел в море и там трагически погиб. Увидев тело погибшего мужа, Алкиона с горя кинулась со скалы в бурлящие морские волны.
Боги обратили ее в морскую птицу-зимородка, после чего Алкиона оживила своего супруга, а божества обернули его в чайку. В тот период, когда Алкиона высиживала птенцов, на море было затишье. Оно длилось 2 недели в период зимнего солнцестояния.
Темная дева
Очень часто рядом с Алконост изображают еще одну божественную птицу, имя которой Сирин.
- По внешнему облику она очень схожа со светлой. Отличает ее только темное, синее оперение и отсутствие рук. Голос темной девы также сладок и оказывает завораживающее действие на людей, но Сирин в отличие от Алконоста является олицетворением темных сил и столкновение с этой птицей-девой не приводит ни к чему хорошему. Она является посланницей повелителя подземного царства.
- Птицы Алконост (светлая) и темная Сирин обитательницы Ирия, и Сирин также отправляется на землю для выведения своего потомства. Ее выбор падает на участки леса, расположившиеся вдали от людей. Темная остается с птенцами на земле до тех пор, пока они не окрепнут для самостоятельного полета в Ирий.
- Сирин - обладательница восхитительного голоса. Ее сладостное пение дает ощущение настоящего наслаждения тому, кто его услышит. Песни темной девы вынуждают людей забыть напрочь обо всем. Услышав ее голос, человек погружается в состояние оцепенения, перестает есть и пить, не может уснуть и погибает от физического истощения. Такое необычное воздействие продолжается даже после окончания очаровывающего пения.
В легендах древних славян говорится о том, как можно было спастись от темной птице-девы. Ей не нравятся громкие звуки и с их помощью ее можно прогнать. В древности, увидев птицу, люди бежали стрелять из пушек или звонить в колокола.
Существует гипотеза, что Сирин у славян произошла от греческих Сирен. В мифах древних греков Сирены - это очаровательные птицы с женскими головами. Изначально они были нимфами в окружении богини Персефоны.
Однажды Персефону украл правитель подземного мира Аид. Нимфы очень переживали, что не смогли уследить за своей госпожой и отправились на ее поиски, но как они не старались, им не удалось ее отыскать на земле. Тогда нимфы попросили у богини плодородия Деметры, матери Персефоны, помочь им.
Она отозвалась на просьбу и превратила их в полуптиц и полурыб. Так у них появилась возможность искать Персефону в воздухе и на водных просторах. Отчаявшись, сирены обратились за помощью к людям, но те им отказали. Тогда они поселились на необитаемом острове и решили отомстить земным жителям. Сирены завлекали своим чарующим пением моряков, и те гибли в морской пучине.
Символизм образа дево-птиц
У двух прекаснейших дево-птиц светлой Алконост и темной Сирин завораживающие голоса. Они являются парой противоположностей, которые символизируют:
- радость и горе;
- счастье и несчастье;
- свет и тьму.
Во многих сказаниях фигуры девы Алконост и девы Сирин тесно связаны. Эти две жительницы рая считаются хранительницами Древа Жизни, растущего в Солнечном Саду. Древо Жизни у древних славян воспринималось как начало начал и, согласно легендам, находилось в бесконечном океане. Они свили на нем гнездо, благодаря чему зародилась новая жизнь. С тех пор эти 2 дево-птицы считаются ее хранительницами.
Вещая дево-птица
У древних славян есть еще одна священная полуптица-получеловек, имя которой Гамаюн. Изображали ее также с головой и грудью девушки. Это вещая дево-птица является посланницей Богов. Согласно легендам, появилась она одновременно с нашим миром. Это способствовало тому, что она знает абсолютно все секреты: и людские, и божественные.
Дево-птица Гамаюн - прекрасная рассказчица. Ее имя происходит от древнеславянского слова «гамаюнить», что означает вещать, рассказывать. В одном из сказаний говорится о том, что вещая птица напела одну из древнейших книг наших предков: «Песни птицы Гамаюн».
Поскольку вещая дево-птица знает все о том, что было, есть и будет, то считалось что она прилетает к людям, чтобы предсказать судьбу или сообщить о воле богов. У древних славян было принято обращаться к Гамаюн за советом. Вещая дево-птица не представляет никакой опасности для людей, но обладает сложным характером и надменна по отношению к земным жителям. Она считает их более низкими созданиями.
Вещая птица предпочитает останавливаться в своих путешествиях на светлых лесных опушках, подальше от населенных пунктов. Древние славяне верили, что крик птицы Гамаюн предвещает счастье, а еще существовало поверье: если вещая дево-птица приближается с востока, жди бурю.
Народные предания
По одной из народных легенд, в праздник Яблочного Спаса, на рассвете в яблоневый сад прилетает Сирин, а по полудню ее сменяет Алконост. Из глаз печальной темной дево-птицы текут слезы и она поет грустные песни, а счастливая и радостная светлая дево-птица на своих крыльях приносит живительные капли росы, они падают на яблоки и в результате все плоды на яблоне становятся целительными.
Другая легенда о Сирине и Алконосте славянской мифологии повествует о том, что в день зимнего солнцестояния птица Алконост отправляется на землю, откладывает 7 яиц и опускает их на самое дно моря. Там они находятся на протяжении недели и в этот период на море стоит тишь да гладь.
Светлая дево-птица в это время прячется рядышком в чаще лесной и поет свои завораживающие песни. Затем яйца всплывают на поверхность воды, мать их собирает и высиживает еще 7 дней. Вылупившиеся птенцы проводят неделю на земле. За это время они успевают окрепнуть и набраться сил для полета в Ирий.
На протяжении многих лет легенда о высиживании птенцов птицей Алконост обрастала новыми подробностями:
- полуптица несет золотые яйца;
- постоянно следит взглядом за яйцами до тех пор, пока не появятся птенцы;
- яйцо без зародыша не портится и его вешают в церкви под большим центральным светильником.
По одному из славянских преданий светлая дево-птица приносит счастье в дом и исцеляет с помощью своего пения. Люди стремились заполучить чудесное существо и постоянно искали способ как бы ее заманить. Для этого пытались найти и похитить ее яйцо, ожидая, что дева отправится на его поиски и попадет в приготовленную ловушку.
Предание о дровосеке и темной дево-птице
Однажды во время бури дровосек оказался в лесу. Ему было не впервой и непогода его не испугала, но в самый разгар бури он увидел птенца темной птице-девы и уберег его от верной погибели. Она в знак благодарности пообещала выполнить какое угодно его желание.
В ответ лесоруб не долго думая сказал, что хочет увидеть то, что никто из землян еще не видел и что ярче солнечного света. Дева посоветовала ему удержаться от подобных желаний и что не все разрешено видеть глазу человеческому, но как и обещала, желание исполнила.
Лесоруб в мгновение ока переместился в пещеру и увидел в ней огромное количество горящих свечей. Время от времени чья-то незримая рука гасила то одну, то другую свечу. И тут мужчина захотел узнать, кто же гасит эти свечи. На что дева сказала, что для него будет лучше не знать об этом, что она может сделать его богатым или показать самые красивые уголки мира, но человек заупрямился и повторил свое желание.
Он оказался в непроглядной тьме и вдруг осознал, что ослеп, но нет худа без добра. С тех пор он стал ощущать когда к кому-то приближается смерть. К нему часто приходили односельчане посоветоваться, прежде чем отправиться на охоту или в поездку. Когда его спрашивали о том, откуда он знает, что кто-то умрет, он загадочно говорил, что видел гасящего свечи.
Заключение
Сказочные райские птицы Алконост и Сирин стали известны нам благодаря лубочным картинам и сохранившейся древнерусской литературе. Светлая дево-птица была одним из любимых образов древних славян. Ее часто изображали на мебели, панно, лубках и вышивке.
Она выступала в качестве оберега и является символом красоты, надежды и мечты о счастье, иногда также символизирует вознаграждение за праведную жизнь. В современном искусстве птицы изображены на полотне Виктора Васнецова «Песни радости и печали», а Александр Блок и Владимир Высоцкий посвятили им свои стихи.
Образы в мифологии древних славян необычны и очаровательны, окутаны множеством разнообразных легенд. С помощью их изучения мы можем приблизиться к пониманию мира нашими древними предками.
В этот раз речь пойдет о полуженщинах-полуптицах. В античной традиции их называли сиренами и описывали как стаю крайне опасных созданий, губящих моряков. В славянской традиции их звали сирин, гамаюн и алконост. В отличие от своих древнегреческих родственников они обладали более мягким нравом. Но обо всем по порядку.
Начнем с сирен - тех самых, которые грозили мореплавателям гибелью.
Согласно мифологии сирены были фантастическими красавицами, да к тому же еще с чарующими, нежными голосами, против которых не мог устоять ни один человек, которому доводилось их услышать. Версии о происхождении сирен расходятся - разные мифы называют разных отцов и матерей. Но общий смысл примерно одинаковый: отец - водное божество, дикое и стихийное, а мать - прекрасная муза.
Характером дети пошли в папу, а внешность и голос унаследовали от матери.
Что же касается их необычной внешности (наполовину женщины, наполовину птицы), то поначалу в сиренах не было ничего птичьего. Когда-то сирены были спутницами Персефоны - дочери богини Деметры, то есть матери-природы. Но мрачный Аид, владыка подземного царства, украл девушку, чем поверг Деметру в гнев и великое горе. В ярости она сотворила колдовство, изменившее облик сирен навсегда - их ноги превратились в когтистые лапы, а руки стали крыльями - чтобы они отправились на поиски Персефоны.
Морские сирены. Лубок. 1866 год
Но и в таком виде сирены, обитавшие на скалистых берегах, очаровывали мореплавателей. Иногда говорится, что они не показывались из-за скал полностью - только головы, шеи и груди, и моряки полагали, что перед ними обычные женщины, к тому же поющие так сладко, что заслушаешься. И заслушивались - тогда корабль терял управление, шел на скалы, и команда гибла.
Исключений было всего два. Первое - Одиссей, который был предупрежден об опасности и велел своим спутникам залепить уши воском, чтобы те не услышали сводящего с ума пения. Сам Одиссей, будучи не только хитрым, но и очень любознательным, уши залеплять не стал, а приказал привязать себя к мачте - он хотел услышать пение сирен. И услышал. Но если бы не крепкие веревки, он поплатился бы за свое любопытство жизнью.
Второй человек, который сумел победить сирен, сделал это не хитростью, а божьим даром - это был певец Орфей, который, едва корабль приблизился к скалам, начал петь, своим голосом заглушил голоса сирен и спас корабль и команду. Но для большинства мореплавателей встреча с сиренами оказывалась фатальной.
Впрочем, при этом была у сирен и другая сторона - их считали музами загробного мира, поющими для жителей царства мертвых, и оттого на надгробных камнях нередко высекали изображения сирен, тех, кто будет дарить утешение в посмертии. Такова античная трактовка этого полуженского-полуптичьего образа.
Славянская трактовка выглядела несколько иначе, хотя схожих моментов будет предостаточно. Возьмем хотя бы птицу сирин. Само ее имя по звучанию отсылает к сиренам, и голос у нее тоже такой, что не оторваться. Встреча с нею была не к добру. Мол, это потерянная душа, а тот, кто услышит ее пение, - не жилец на свете, недолго ему осталось. А все потому, что желание жить в этом мире у человека пропадает - так прекрасно птица сирин поет об утраченном рае.
Виктор Васнецов. «Сирин и Алконост. Птицы радости и печали»
О ее происхождении в славянских мифах ничего не сказано, а может, до нас эти мифы просто не дошли: сведения о языческом пантеоне крайне отрывочны. Это дает почву для многочисленных фальсификаций, которые историки считают смехотворными и не признают за научные труды.
Но вполне возможно, что славянских мифов о происхождении птицы сирин и не было вовсе, потому что это существо попало к ним из уже упомянутой греческой мифологии, то есть, если можно так выразиться, уже готовым. Очень похожая история была с кентавром, которого на Руси переделали в китовраса. И он, и сирин попали в страну теми же путями, какими попадали иностранные товары, - вместе с купцами.
Русь была связана с остальным миром торговыми путями: через Каспийское море и Волгу, через Черное море и Дунай. На этих путях обычно вырастали крупные города, которые занимались преимущественно торговлей. Это были места, где происходило вавилонское столпотворение: звучали разные языки, появлялись люди разных национальностей и рас, готовились самые разные кушанья и строились дома, не похожие один на другой, - каждый вплетал свою национальную ноту в этот хор.
Главным мотивом этого хора были, разумеется, деньги - а как иначе для торгового люда? Но, помимо этого, происходило то, что специалисты называют сухим термином "культурный обмен" - люди дивились на диковинные обычаи соседей, слушали их легенды и уносили их с собой, чтобы рассказать о них у себя дома. И вполне возможно, что сирина привезли на Русь какие-нибудь купцы и выпустили его среди русских лесов и степей. И он начал обживаться.
О том, как это происходило, информации мало, она скудна и зачастую относится не столько к текстам, сколько к изображениям. Птицу сирин и ее товарку, птицу алконост, можно обнаружить на предметах русского быта начиная с раннего средневековья. Ее рисовали на керамической посуде, на дверцах мебели, на сундуках, шкатулках, вплетали в узор ювелирных изделий - например, гравировали на подвесках, височных кольцах для женского головного убора, на браслетах.
Но, спрашивается, если встреча с птицей сирин не к добру, то зачем же ее так часто рисовать? Возможно, со временем образ сирина в народном сознании смягчился - просто потому, что он оторвался от греческого первоисточника и зажил своей жизнью. Сирин, сохраняя с сиренами общие черты, обретает свои собственные. Из предвестника беды птица сирин превратилась в защитницу, потому и рисовали ее на шкафах и сундуках, чтобы берегла добро, а еще на украшениях, чтобы хранила их обладательницу от порчи и дурного глаза.
Между тем птицу сирин редко рисуют в одиночестве, обычно рядом с ней изображают птицу алконост. У Виктора Васнецова есть известная картина - "Сирин и Алконост. Песнь радости и печали". Картина вполне "в традиции" - две девы-птицы, обе в венцах, обе прекрасны, хотя их тела полностью птичьи. Их оперение доходит до плеч - Васнецов не стал изображать их гологрудыми. Точно так же поступали некоторые средневековые русские художники, либо чрезмерно "оперяя" полудев-полуптиц, либо пририсовывая им некое подобие верхней одежды, прикрывающей грудь.
У Васнецова лик одной девы строг, ее распущенные волосы черны, как ночь, щеки бледны, а под глазами глубокие тени. Другая румяна, весела, ее лицо излучает всепоглощающую радость. И, вообще-то, первая должна была называться птицей сирин - вещей птицей, тоскующей о рае, а вторая - птицей алконост, возвещающей радость от грядущей жизни в раю. Но у Васнецова почему-то наоборот: сирин - птица радости, алконост - птица печали. Видимо, произошла какая-то путаница. А потом она случилась и у Блока, который, вдохновившись картиной Васнецова, написал стихотворение "Сирин и Алконост".
Но на самом деле этот дуализм, разделение на черное и белое - это трактовка Серебряного века, когда сначала Васнецов, а за ним и Блок провозгласили птицу сирин певицей счастья, а птицу алконост - певицей беды. Хотя, вообще-то, алконост к несчастьям не имел никакого отношения, наоборот, он возвещал прекрасную жизнь в раю для праведников. Один из лубочных текстов, дошедших до наших дней, говорит:
Птица райская алконостъ:
Близ рая пребываетъ.
Некогда и на Ефрате реке бываетъ.
Когда в" пении гласъ испущаетъ
тогда и сама себе неощущаетъ.
А кто во близости ея будетъ,
той все в" мире семъ позабудетъ.
Тогда умъ от него отходить и д(у)ша его ис тела исходит.
Таковыми песньми с(вя)тых оутешаетъ
и будущую им радость возвещаетъ.
И многая благая темъ сказуетъ
то и яве перстомъ указуетъ.
Сирин - это одна из райских птиц, даже самое ее название созвучно с названием рая: Ирий.
Образ птицы алконост претерпел не менее неожиданные превращения на русской почве, нежели те, которые претерпела птица сирин. Алконост обязан своим существованием ошибке. Ошибка эта была допущена в тексте так называемого шестоднева (так на Руси назывались первые энциклопедии). Шестодневы описывали разнообразных живых существ - например, алкиона, то есть, в переводе с греческого, зимородка. В шестодневе просто говорилось о том, как эта птица откладывает яйца и высиживает птенцов.
Сирин (фрагм). Виктор Васнецов, 1896 г.
Но в результате неточных трактовок зимородок превратился в мифическую птицу и поменял имя, став птицей алконост, которая будто бы откладывает яйца прямо в воду, а они через семь дней всплывают наверх, когда приходит срок появиться птенцам. Тут очевидные отголоски легенд о мировом яйце и мировом океане, плюс пересечение с мифом о том, что Бог сотворил мир за неделю.
Что касается имени "алконост", то, очевидно, оно из древнегреческой мифологии. Будто бы была на свете царица Алкиона, чей супруг погиб во время бури. В горе царица решила сброситься в море, но боги превратили ее в зимородка (по-гречески "алкион"). А потом имя немного поменялось, и получился алконост, которому было суждено стать второй райской птицей на Руси.
Между тем была еще и третья птица, тоже с женской головой и грудью, и называлась она гамаюн (кстати, гамаюн и по сей день украшает герб города Смоленска). Эта гостья прилетела на Русь из других краев, но не из Византии и Греции, а, похоже, откуда-то из Ирана. Во всяком случае, в мифологии древних иранцев есть похожее создание - птица радости хумаюн.
Однако славянам, видимо, показалось, что сплошные песни радости - это перебор, и на Руси птица гамаюн стала отвечать за предсказания и вообще за доступ к всемирной мудрости. Говорили, будто она знает о происхождении земли и неба, богов и героев, людей и чудовищ, птиц и зверей и может дать ответ на любой вопрос.
Справедливости ради отмечу, что изображений птицы гамаюн намного меньше, чем изображений сирина и алконоста. И, вполне вероятно, это произошло оттого, что гамаюн прилетел на Русь позже, - оттого и не вжился в средневековое народное искусство, не успел.
Зато нашел свое место у поэтов Серебряного века и более поздних авторов. Кто-то из них рисовал птицу гамаюн зловещей, а кто-то, наоборот, делал ее символом своих надежд. Хотя этот образ, в отличие от двух предыдущих, абсолютно нейтрален, ведь от будущего можно ждать чего угодно.
Превращённой богами в зимородка
Алконо́ст (алконст, алконос ; искаж. др.-рус. алкионъ есть птица от греч. ἀλκυών - «зимородок ») - в русском искусстве и легендах райская птица с головой и руками девы. Часто упоминается и изображается вместе с другой райской птицей Сирин .
Происхождение образа
Образ Алконоста восходит к греческому мифу о девушке Алкионе , превращённой богами в зимородка . Название и образ её, впервые появившиеся в переводных памятниках, являются результатом недоразумения: вероятно, при переписывании «Шестоднева » Иоанна Болгарского , где речь идёт о зимородке - алкионе (греч. ἀλκυών ) слова славянского текста «алкионъ есть птица морская» превратилось в «алконостъ». Самое раннее изображение Алконоста встречается в книжной миниатюре XII века . Эта райская сказочная птица стала известна по памятникам древнерусской литературы (Климент Смолятич , Палея XIV в., азбуковники XVI-XVII в.) и лубочным картинкам.
Описание
Легенды повествуют, что Алконост несёт яйца в морскую глубину посреди зимы (или во время зимнего солнцестояния). При этом яйца 7 дней лежат в глубине, а затем всплывают на поверхность. В протяжении этого времени на море наблюдается штиль. Затем Алконост забирает яйца и высиживает их на берегу. Иногда люди пытаются похитить яйцо Алконоста и поместить его в церкви под потолком .
Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всём на свете. Легенда о птице Алконост перекликается с легендой о птице Сирин .
На голове Алконоста обычно изображается корона. Согласно изображению на русских лубочных картинах, спецификой Алконоста является наличие женской груди и рук, в одной из которых она держит райский цветок или развернутый свиток с изречением о воздаянии в раю за праведную жизнь на земле . В интерпретации Виктора Васнецова Алконост приобретает белое оперение и становится птицей-вестником радости и наслаждений .
По народному сказанию, утром на Яблочный Спас прилетает в яблоневый сад птица Сирин, которая грустит и плачет. А после полудня прилетает в яблоневый сад птица Алконост, которая радуется и смеётся. Птица смахивает с крыльев живую росу и преображаются плоды, в них появляется удивительная сила - все плоды на яблонях с этого момента становятся целительными .
В современном неоязычестве Алконост представляется инкарнацией Хорса , которая управляет погодой .
Место обитания
В качестве места обитания Алконоста иногда называется река Евфрат (райская река, согласно Быт. ), иногда остров Буян , иногда просто славянский рай Ирий .
Существует подпись под одной из лубочных картинок с её изображением: «Алконост близ рая пребывает, иногда и на Евфрате -реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самоё себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот всё на свете забудет: тогда ум от него отходит, и душа из тела выходит».
См. также
Напишите отзыв о статье "Алконост"
Примечания
Литература
- Бобров А. А. Русский месяцеслов на все времена. Памятные даты, праздники, обряды, именины. - М .: Вече, 2004. - 526 с. - ISBN 5-7838-1304-4 .
Ссылки
- Славянская мифология. Энциклопедический словарь. - М .: Эллис Лак, 1995. - 416 с. - ISBN 5-7195-0057-X . .
- Белова О. В., Квливидзе Н. В. // Православная энциклопедия . Том II. - М .: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия» , 2001. - С. 25. - 752 с. - 40 000 экз. - ISBN 5-89572-007-2
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Алконост
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.– Vous changerez, n"est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
То мне птица Гамаюн
Надежду подаёт…
Первое, что пишет по поводу птицы Гамаюн «Википедия» — своим падением эта птица предвещает смерть государственных деятелей.
Интересно, когда Владимир Высоцкий писал свои «Купола» в 1975-м (если не ошибаюсь) году, имел ли он в виду что-либо подобное?
Это я, собственно, к тому, что Третьяковская галерея извлекла из своих запасников и повесила в экспозиции картину Виктора Васнецова «Сирин и Алконост». С обозначением «дар великой княгини Елизаветы Федоровны».
Так что начинать приходится с птицы Гамаюна, да. Да еще с того, что Виктор Васнецов был хорошо знаком (слово «приятельствовал», наверно, не слишком уместно, хотя и напрашивается) с великой княгиней Елизаветой Федоровной. С Елизаветой Александрой Луизой Гессен-Дармштадтской, да.
Обычно говорят о религиозности великой княгини, но гораздо меньше — о ее увлечении историей и фольклором. На чем, собственно, она и познакомилась с художником Васнецовым — вскоре после переезда в начале 1890-х из Петербурга в Москву, где ее муж занял пост генерал-губернатора.
По васнецовским эскизам для великокняжеской четы изготавливались киоты для икон, некоторые свои работы художник предоставлял для благотворительных мероприятий. В 1894 году Елизавета приобрела в качестве рождественского подарка мужу написанного Васнецовым «Спаса Нерукотворного» (местонахождение этой работы неизвестно). А еще через некоторое время сама получила в подарок от дам, участвовавших в организации ее благотворительных базаров, вышитую по рисунку Виктора Васнецова хоругвь с изображением птицы из славянского фольклора. И вот изображение пусть не самой хоругви, но этого эскиза отыскать удалось.
Через пару лет Васнецов пишет уже большую картину на эту тему, и ее приобретает Елизавета Федоровна (эта работа уцелела, и сейчас находится в Дагестанском музее изобразительных искусств в Махачкале — не спрашивайте, как она там оказалась, но надо полагать, уже в советское время).
Работа не оставалась скрытой от публики — ее предоставляли на выставки. Так что изображение быстро стало известным и даже вдохновляло поэтов. Вспомним блоковское:
На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных.
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых…
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью!..
А у Сергея Есенина (в стихотворении «Табун») это вообще синоним певца, без особых аллегорий:
Погасло солнце. Тихо на лужке.
Пастух играет песню на рожке.
Уставясь лбами, слушает табун,
Что им поет вихрастый гамаюн.
А эхо резвое, скользнув по их губам,
Уносит думы их к неведомым лугам.
Но нам пора к Сирину с Алконостом. Написанным Васнецовым в 1895 году. С добавлением к названию — «птицы радости и печали». Кстати, если само слово «гамаюн» имеет, по мнению лингвистов, персидское происхождение, то уж «сирин» и «алконост» — вполне греческие.
Имя «Сирин» для нас прозрачно — вспомним сирен древнегреческой мифологии. А они ой как двояки. Да, сладкоголосы, да, обещают блаженство и счастье. Но…
Но двояк Сирин — «сирена» — и у Васнецова. Если взглянем на мощные когти, которыми птица оперлась на ветку.
С Алконостом еще интереснее. Само слово — от греческого ἀλκυών, «зимородок». И в русском сначала имело логичную форму «алкион». И мне лично нравится гипотеза, что искажение возникло при переписывании известного на Руси с XI века «Шестоднева» Иоанна Болгарского, где попросту слились соседние слова во фразе «алкион есть птица морская»… Ну, а дальше без труда еще немного исказилось.
Алконост у Васнецова ничего не обещает, а только печалится. Не ожидание рая, а рыдание об утраченном.
И эта картина, как и предыдущая, вдохновила Блока. Не удержусь, приведу стихотворение полностью (это 1915 год):
Густых кудрей откинув волны,
Закинув голову назад,
Бросает Сирин счастья полный,
Блаженств нездешних полный взгляд.
И, затаив в груди дыханье,
Перистый стан лучам открыв,
Вдыхает всё благоуханье,
Весны неведомой прилив…
И нега мощного усилья
Слезой туманит блеск очей…
Вот, вот, сейчас распустит крылья
И улетит в снопах лучей!
Другая — вся печалью мощной
Истощена, изнурена…
Тоской вседневной и всенощной
Вся грудь высокая полна…
Напев звучит глубоким стоном,
В груди рыданье залегло,
И над ее ветвистым троном
Нависло черное крыло…
Вдали — багровые зарницы,
Небес померкла бирюза…
И с окровавленной ресницы
Катится тяжкая слеза…
Как же оказалась картина в Третьяковке? Это действительно был дар Елизаветы Федоровны. Только уже в 1908 году, когда она, после убийства мужа, создает Марфо-Мариинскую обитель и отходит от светской жизни. Работы же из семейного собрания безвозмездно передает ряду музеев, в том числе Третьяковской галерее.
Добавим, что именно Виктор Васнецов сделал проект поклонного креста, который был установлен в Кремле на месте гибели Сергея Александровича.
В личном архиве Виктора Васнецова сохранилось письмо Елизаветы Федоровны: «Не нахожу слов, достаточных выразить вам, как глубоко и сердечно благодарна вам за ваши труды по составлению проекта рисунка памятника-креста… Вы поработали для того, кто так искренно вас всегда уважал, ценил и восхищался вашим талантом. Искренне уважающая вас, Елизавета ».
Крест был снесен в 1918 году. Что описано в целом ряде мемуаров — обратимся, пожалуй, к Бонч-Бруевичу: «1 мая 1918 г. члены ВЦИК, сотрудники ВЦИК и Совнаркома собрались в 9.30 утра в Кремле, перед зданием Судебных Установлений. Вышел Владимир Ильич. Он был весел, шутил, смеялся… — Хорошо, батенька, все хорошо, а вот это безобразие так и не убрали. Это уже нехорошо, — и указал на памятник… — Я мигом… принес веревки. Владимир Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник… Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, Крупская, Дзержинский, Шиваров, Агранов, Эльберт, Маяковский, сестра Ленина и почти все члены ВЦИК и Совнаркома, сколько хватило веревок, впряглись в веревки. Налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжники. Долой его с глаз, на свалку! — продолжал распоряжаться Ленин В. И .»
Крест в Кремле относительно недавно восстановили. Судить о том, насколько он соответствует прежнему виду, сложно. Да и собственной фотографии у меня нет — памятник находится в закрытой зоне Кремля. Вот официальное фото из открытых источников.
Возвращаясь к картине «Сирин и Алконост». Она находилась когда-то в экспозиции Третьяковки. Потом на каком-то повороте оказалась в запасниках. И вот вновь перенесена в экспозиционный зал. Где сейчас к ней добавлена «мультимедийная презентация».
А закончим все-таки Высоцким:
Птица Сирин мне радостно скалится,
Веселит, зазывает из гнёзд,
А напротив тоскует-печалится,
Травит душу чудной Алконост.
Словно семь заветных струн
Зазвенели в свой черёд —
То мне птица Гамаюн
Надежду подаёт!
Сирин и Алконост - птицы-девы древнейших легенд и сказаний. Упоминания о них остались в русских летописях, а изображения сохранились среди миниатюр в древних рукописных книгах, на ювелирных изделиях Киевской Руси, в резьбе белокаменных соборов от Киева до Владимиро-Суздальской земли. Как райские птицы попали в русскую традицию?
«Птицы Сирины». Приобретено «на торгу» в 1903 г. Художник объединил двух одинаковых птице дев, поместив их над большим деревом. Парные изображения райских птиц известны в печатном лубке.
Трудный и долгий путь совершили эти сказочные образы, прежде чем они попали на Русь! По Черному и Каспийскому морю, по Днепру и Славянской реке (Волге) плыли купеческие корабли из Индии и Персии с товарами. Где по воде, а где и волоком, отправлялись корабли дальше во все стороны Руси. Купцы тогда были не просто коммерсантами, державшими в своих руках всю торговлю с Востоком, но и рассказчиками, которые делились с русскими людьми о далеких странах, об услышанных в чужих краях мифах и легендах.
«Птица Сирин святаго и блаженнаго рая». Далее текст в 4 строки: «Аще человек глас ея услышит, пленится мысльми и... дондеже пад умирает, гласа ея слышати не престает». Над головой птицы надпись: «Видом и гласом».
Самое раннее изображение Алконоста найдено среди миниатюр и заставок в одном из древнейших памятников русской письменности, Юрьевском евангелии 1120-1128 годов. Оно было написано по заказу Юрьевского монастыря древнего Новгорода.
Райская птица Алконост. Конец 18 - начало 19 века. Название: «Птица райская Алконос». На свитке в руке: «Праведницы во веки живут и от Господа мзда им и попечение их пред Вышним сего ради приимут».
Древнейшими изображениями Сирина считаются изображения на ювелирных изделиях Киевской Руси, главным образом на золотых колтах и серебряных браслетах-запястьях.
Райская птица Сирин. Начало 19 века. Поступило из коллекции И. Щукина
Две райские птицы: Сирин, тоскующая о рае, и Алконост, возвещающая радость от грядущей жизни в раю, вдохновили художника В. М. Васнецова на создание картины "Песня радости и печали". Но вопреки традиционной трактовке, певец русской сказки изобразил Сирин как птицу радости, а Алконост как птицу печали. Позже Блок, вдохновившись картиной Васнецова, написал стихотворение "Сирин и Алконост" с похожей трактовкой их образов.
